Вокабула
Вариант слова
Тип единицы
Период
Автор публикации
Аспект
Тема
- 5 results found
- Период: XI—XIV
- Тип единицы: слово
- Аспект: народная этимология, стилистическая эволюция
- (-) народная этимология
- (-) стилистическая эволюция
- (-) слово
- (-) XI—XIV
- Сбросить фильтр
лихва
XI—XIV
Смолина К.П. С лихвой // Русская речь. 1972. № 3 , c. 93-100
"В древнерусском языке слово лихва широко использовалось для обозначения процентов, излишков при каких-либо денежных (ростовщических) оборотах <...> Широкоупотребительным было также сочетание терминологического характера дать в лихву, как и соотносительный с ним глагол лихвовати 'давать в рост'. Существительное лихва здесь было синонимом уже бытовавших в ту эпоху слов найм и рост".
с. 94"Слово лихва обладало и другим, социально окрашенным значением — 'чрезмерные проценты, чрезмерная прибыль', в котором содержалось «неодобрительное отношение к этому явлению, взгляд на него как на нечто худое, недоброе, злое» <...> Этот же смысл имели производные
существительные лихоимание, лихоименьник, лихоимьник. Отсюда известное слово лихоимец".
XVIII
Смолина К.П. С лихвой // Русская речь. 1972. № 3 , c. 93-100
"Итак, слово лихва в значении 'прибыль, доход с отданного взаймы, процент, рост' в XVIII веке употреблялось крайне редко. Однако в это время, как и в древнерусском языке, лихва и его производные широко использовались в другом значении — 'беззаконная мзда, корысть, приобретаемая от давания денег или вещей в займы'..."
с. 95XIX—XXI
Смолина К.П. С лихвой // Русская речь. 1972. № 3 , c. 93-100
"Кроме отмеченных терминологических значений, слово лихва получило и третье, более общее, «бытовое» значение — 'прибыль, избыток, излишек'. Любопытен пример, встретившийся нам в художественной речи XIX века: «Возвращаются домой [нищеброды] всякий раз с лошадкой, а самым ловким удается выменять не одну и с хорошей лихвой продать в своих местах доброго „битюка" какому- нибудь охотнику из городских купцов» (Максимов. Бродячая Русь). Это же значение слова лихва упомянуто и в «Словаре церковнославянского и русского языка» (1847). Однако в дальнейшем значение 'избыток, излишек' реализовалось лишь в выражении с лихвой...".
с лихвой
XIX—XXI
Смолина К.П. С лихвой // Русская речь. 1972. № 3 , c. 93-100
"Слова, сочетающиеся с выражением с лихвой, указывают на терминологическую область его применения. Это глаголы взять, возвращать, вернуть, получить, обозначающие действия, характерные для финансовых операций, и существительные в винительном падеже без предлога — названия денег, платежей «[Бертольд]: Тогда... я возвращу тебе с лихвой... все суммы, которые занял у тебя» (Пушкин. Сцены из рыцарских времен); «Работаю порядочно и с лихвой вернул расходы на поездку» (Чехов. Письма) <...> Глаголы, употребляющиеся с данными сочетаниями, здесь чаще всего связаны с терминологической сферой слова лихва (возвратить, окупиться, компенсироваться) и указывают на смысловое ограничение фразеологизма."
с. 99-100"Кроме того, фразеологизм с лихвой имеет и самое общее «бытовое» значение 'с избытком, излишком', утратившее всякую связь с терминологическим значением лихва".
с. 100история
XI—XIV
Пичхадзе А.А. О функционировании греческих книжных заимствований в древнерусском языке // Русский язык в научном освещении. 2007. № 1 (13) , c. 73-84
"вторично заимствовался в древнерусский период и грецизм историꙗ. В церковнославянских текстах это слово означает ‘систематическое и последовательное изложение событий’ и применяется к истории как отрасли знания ... Однако в «Пчеле» историꙗ употребляется не только в этом значении в соответствии с греч. ἱστορία, но и в значении ‘рассказ, байка’ в соответствии с греч. διήγημα"
с. 78XIX—XXI
Базаржапова А.Д. Веревочная или ковидная история: семантическое «опустошение» слова в различных типах дискурса // Русская речь. 2023. № 1 , c. 7-20
для современной разговорной речи "приходится говорить не просто о десемантизации слова история, а о его ресемантизации, которая заключается в том, что в ходе утраты значения это слово обретает новое, сближаясь со словами вещь, штука, дело"
с. 10особенно показательные контексты "отчетливо свидетельствуют о полной утрате словом история словарного значения событийности или повествования"
с. 13верблюд
Мольков Г.А. К истории слова верблюдъ // Славянская историческая лексикология и лексикография: сб. научных трудов. Вып. 5 / Институт лингвистических исследований РАН / Отв. ред. И. А. Малышева, О. А. Старовойтова. СПб.: Институт лингвистических исследований РАН, 2022 , c. 61-71
"Будучи заимствованным, слово проходило сложную фонетическую адаптацию в славянских языках, в том числе и в древнерусском, при активном участии народной этимологии. С древнейшего периода оно употреблялось параллельно в нескольких видах: ближе всего к этимону вельбудъ, вариант со вставным л — вельблудъ, вариант с диссимиляцией согласных — верблудъ, а также параллельные варианты с мягким л (вельблюдъ и верблюдъ). Перечисленные фонетические модификации долгое время существовали в языке параллельно, так что еще в XVIII веке это разнообразие оставалось актуальным в языке. В этот период основным уже является современный вариант произношения слова, но с сокращением употребительности к концу века отмечается вариант вел(ь)блюд / вельблуд, и с выходом из языка — велбуд (СРЯ XVIII 3: 36)"
с. 62XI—XIV
Мольков Г.А. К истории слова верблюдъ // Славянская историческая лексикология и лексикография: сб. научных трудов. Вып. 5 / Институт лингвистических исследований РАН / Отв. ред. И. А. Малышева, О. А. Старовойтова. СПб.: Институт лингвистических исследований РАН, 2022 , c. 61-71
"Немногочисленные найденные примеры позволяют реконструировать древнейший этап фонетической адаптации названия верблюда в следующем виде. Приведенные нами примеры говорят о том, что слово вельблудъ в древнерусских письменных памятниках XI в. записывалось в том числе через букву ю — вельблюдъ. В отличие от многих других словоформ, писавшихся в почерках определенного типа с той же орфографической особенностью — ю после твердого согласного, вельблюдъ было обозначением малознакомого на большей части территории Руси животного. Для экзотизма написание, возникшее изначально по орфографической причине, могло быть воспринято как произносительный вариант. При чтении Евангелия в церкви по списку, подобному Погодинскому евангелию, написания типа бюдю, люкавыи узнавались и читались с твердым согласным, а при чтении заимствованного слова орфограмма была сложно различима и прочитывалась со слогом лю. Раннее написание вельблюдъ, переставшее быть понятным в течение XII в., но еще сохранявшееся в этот период в списках Евангелия и Паримейника, в это же время проникает через ошибочное прочтение с /l’u/ в разговорную речь Древней Руси. Этот вариант произношения, по‑видимому, был поддержан благоприятствующими в разговорном языке факторами: фонетической ассимиляцией по мягкости или, например, отталкиванием от основы блуд‑, и поэтому он сохранился в языке и даже стал основным. Примеры конца XIV в. показывают, что к этому времени фонетический вариант вельблюдъ (без диссимиляции плавных, но со смягчением второго л) уже воспринимался как полноправный и допустимый в церковном тексте"
с. 68-69похаб
XI—XIV
Бобрик М.А. К истории понятия юродства: похабъ и похабный на грани церковнославянского и русского // Die Welt der Slaven. 2015. LX , c. 319-345
"Появление слова похабъ в древнерусской письменности связано с двумя переводами с греческого – «Историей иудейской войны» Иосифа Флавия (XII в.) и «Житием Андрея Цареградского» (не позднее середины XII в.). Прослеживая контексты слова похабъ в древнерусской письменности, можно заметить три особенности: 1) как и греческие обозначения юродивого, похабъ первоначально означало вообще безумца; 2) кроме самого раннего этапа, это слово связано исключительно с «юродскими» текстами; 3) слово похабъ сохраняется в определённой традиции «юродской» агиографии и благодаря ей."
с. 329XV—XVII
Бобрик М.А. К истории понятия юродства: похабъ и похабный на грани церковнославянского и русского // Die Welt der Slaven. 2015. LX , c. 319-345
"к рубежу XVII–XVIII вв., когда было создано краткое житие Василия Нагого, произошло как бы взаимное наложение двух словообразовательных и смысловых рядов: с одной стороны, цсл. похабъ – похабный – похабьство и, с другой стороны, рус. похабный – похабник – похабство и др. В первоначальном значении ‘безумец’ слово похабъ перестало употребляться, а в переносном значении ‘притворный безумец, юродивый’ стало ассоциироваться с бесстыдством и срамословием, возможно, воспринималось как книжный вариант слова похабник"
с. 341"Одновременно с процессом изменения (расширения) значения происходило вытеснение слова похабъ на периферию терминологии юродства"
с. 342аще
Морозова С.Е. «Кабы я была царица...» // Русская речь. 1973. № 4 , c. 87-90
"Самым распространенным в условных конструкциях древнерусского, а затем и старорусского письменного языка был союз аще."
с. 88"В памятниках деловой письменности — грамотах, договорах, сводах законов — естественно наличие большого количества условных конструкций. [...] В более древний период (XI—XIV вв.) условные конструкции в памятниках этого жанра оформляются союзами еже, аже, оже, иже, в качестве союза употреблялась частица ли и ее варианты, союзы аще, буде. Но язык делопроизводства требует четких формулировок, определенности и однозначности; и все эти древние союзы не выдерживают конкуренции с союзом буде (будет). Последним — в конце XV века — из языка документов вытесняется союз аще, и с XVI века буде (будет) в этом жанре литературы господствует почти единолично."
с. 88-89XI—XIV
Морозова С.Е. «Кабы я была царица...» // Русская речь. 1973. № 4 , c. 87-90
"Старославянский по происхождению союз аще уже в древнейший период проникает в письменный язык произведений богослужебной литературы, затем используется в языке грамот. Но впоследствии он употреблялся только в произведениях художественной литературы, которая включала в себя и повести, и сказания, и описания путешествий, и жизнеописания, и письма Ивана Грозного, князя Курбского, протопопа Аввакума. В живом разговорном языке союз аще распространения, по-видимому, не имел. Наиболее показателен в этом отношении язык пословиц <...> Впоследствии аще совсем вышел из употребления — в современном языке мы не находим даже следов его".
с. 88