Замечание о значении и времени распространения в письменности слова мещанин

В значении «житель торгово-промышленного поселения Западной и Юго-Западной Руси» слово с XV в. входит в словарный состав русского языка, «имея до начала XVII в. очень узкую сферу распространения». В XVII в. слово получает широкое распространение, находясь «в тесных синонимических отношениях с термином посадский человек». В XVIII в. посадское население «распадается на различные сословные категории». Слово мещанин стало использоваться для обозначения низших групп самостоятельного городского населения. «Со второй половины XVIII в. слово мещанин обозначает лицо, принадлежащее к мещанскому сословию.» С середины XIX в. в публицистике «слово мещанин приобретает новое значение с резко отрицательной экспрессивностью. Оно становится политической характеристикой аполитичного, консервативного, беспринципного образа действий, мировоззрения». «В конце XIX — начале XX в. слова мещанин, мещанство (и мещанский) широко используются в литературном языке. Смысловая сторона этих слов развивается дальше, обогащается новым содержанием на основе значения. выработанного в революционно-демократической публицистике.»

«Это слово с эпохи татарского ига изустным путем начало проникать в народные говоры. В деловом приказном языке оно прослеживается только с конца XVI в. („провяленное и залитое жиром мясо“), в XVIII в. почти не употребляется, а в XIX–XX вв. широко известно в крестьянских диалектах („жидкое кушанье из различных припасов“); со второй половины XIX в. довольно часто встречается в художественной литературе, но в особом от народного значении.» «Самым критическим моментом в истории слова кавардак был переход от предметного значения (названия кушанья) к абстрактному („мешанина. . . и прескверная“). . . Только резкое усиление эмоциональной окраски (вследствие изменения самой реалии) создало предпосылку для того особого вида метафоры — по эмоционально оценочному ореолу значения, — который позволил применять это слово к вызывающим неодобрение явлениям общественной жизни.»

Отмечается в словарях с конца XVIII в. как областное (сибирское). «Слово изюбр из областной лексики вошло в литературный язык в период примерно с 1932 года (в связи с созданием пантокрина) из научной и художественной литературы.»

«Частица дескать возникает в результате объединения широко распространенной в письменной речи частицы де и диалектных скать или скат.»

«Слово фортель проникло в русский язык еще в XVII в. Оно восходит к польскому fortel, которое заимствовано из немецкого Vorteil — уловка. Фортель было техническим термином военного языка.» «Из солдатского, из военного языка слово фортель проникает в общую разговорную речь в начале XVIII в. Оно постепенно приобретает общее значение „ловкий трюк, проделка, неожиданная выходка“.» «К военно-профессиональному же диалекту восходит и фразеологический оборот выкинуть фортель. Первоначально это — термин военного дела. На его переосмысление, на широкое переносное применение его в значении „прибегнуть к какому-нибудь ловкому трюку, к неожиданной выходке“ влияло изменение значений и употребления слова фортель.»

"Все изложенное можно резюмировать в следующем виде:
1. Слово хороший по своему происхождению есть притяжательная Форма имени прилагательного, образованная от существительного Хорос.
2. Последнее имя существительное иранского (осет.) происхождения.
3. Заимствование слова произошло в доисторическую пору и принадлежало южным группам русских племен.
4. В литературный русский язык слово проникло из южно-русской среды.
5. Следы наличности слова или производных от него образований в народном языке должны объясняться общим литературным влиянием на народный язык."

«В русском литературном языке с XV до конца XVIII в. славянизм чреватый. . . употреблялся как синоним
народных слов простого стиля брюхатый, беременный, пузатый. Как слово грубое, неэлегантное, оно не вошло в целый ряд стилей литературного языка. . . В русском литературном языке начала XIX в. слово чреватый стало архаизмом и применялось по большей части с экспрессией иронии; употребление его было характерно для среды приказной, купеческой, для среды духовенства, разночинцев.» «В переносном же значении это слово проникает в область научной и публицистической речи. В 30–40-х годах XIX в. в научно-публицистических сочинениях оно применяется со значением „способный вызвать, породить что-нибудь (какие-нибудь последствия, события)“.» «Это значение поддерживалось и употреблением франц. gros.» «Так слово чреватый, утратив свое прямое номинативное применение, развивает фразеологически связанное значение и реализует его в сочетании с формой творительного падежа ограниченной группы отвлеченных существительных (чаще всего с формой последствиями).»

«Приблизительно в XVII в. в литературном языке появляется местоимение этот как разговорный синоним местоимения сей.» «К концу XVIII в., в результате опыта ряда писателей того времени (во главе с Фонвизиным), уже сложилась определенная традиция преимущественного употребления разговорного местоимения этот. . . в „низших“ литературных жанрах.» «Использование местоимения этот в литературе XVIII в. определялось его яркими стилистическими свойствами, которые особенно выделялись на фоне книжного местоимения сей.» «Использование Карамзиным местоимения этот в художественной прозе в авторской речи наряду с сей оказало огромное влияние на дальнейшую историю этих местоимений-синонимов. Местоимение этот. . . постепенно освободилось от стилистической окраски синонима, свойственного исключительно разговорной речи.» «В 50-х гг. XIX в. специфическая прикрепленность местоимений сей и оный как возможных синонимов к определенным художественным жанрам письменной речи стала настолько очевидной, что то, что в 20–30-х гг. представлялось просто как особенность книжной, письменной речи вообще, в половине 50-х годов стало восприниматься как канцеляризм или литературно-книжный архаизм.»