"политический смысл слова оказался исторически недолговечным"

В 30-е годы XIX в. слово широко употребляется в философском смысле (под влиянием немецкой классической философии) (Белинский, Бакунин). «Сравнительно редким является еще в эти первые годы свободное употребление слова абсолютный в общем смысле „безотносительный, независимый“ или „совершенный, полный“.» В 40-е годы уже равно употребляются оба значения—философское и общее. «В этом общем значении слово абсолютный, употреблявшееся в самых различных контекстах и сочетаниях, перекочевало из книжного языка в разговорную речь интеллигенции.» Слово также употреблялось в политических терминированных сочетаниях (абсолютная монархия и др.).

«При наличии. . . сложившейся в русском литературном языке семантической и фразеологической основы (слова совершенный, безусловный) развивается появившееся в 20-е годы XIX в. заимствование абсолютный. В 30–40-е годы оно
окончательно закрепляется в числе других философских новообразований. Устойчивость этого слова определялась, вероятно, его новизной (так сказать, „свежестью“) и однозначностью.»

"Когда в 20-30-ые годы XIX столетия просвещенное российское общество начинает знакомиться с философией идеализма, с идеями Шеллинга и Гегеля, слова абсолют, абсолютный входят в русский язык через немецкий как вторичные заимствования"

"В кружке любомудров философская терминология
осваивается настолько глубоко, что в своей частной переписке братья Киреевские употребляют прилагательное абсолютный не в терминологическом смысле, а в качественно-оценочном значении ‘бесстрастный, невыразительный’. Философская терминосистема в русском языке тогда еще не сложилась, так что было бы преждевременным рассматривать это индивидуальное авторское словоупотребление как начало неосемии в лексической системе русского языка. И все же первый шаг на пути семантической эволюции слова был уже сделан"

«До комедии Островского „В чужом пиру похмелье“ (написана в 1855 г., поставлена в 1856 г.) художественная литература этого слова не знала» («Есть основание утверждать, что оно подсказано драматургу А.Ф. Писемским»). «Вводя первым в художественную литературу новое народное слово, Островский, естественно, должен был и объяснить его смысл. По воле автора это осуществляет Аграфена Платоновна.» «Островский существенно расширил первоначальное значение слова самодур. Им он обозначил не только безрассудного упрямца, но и всесильного деспота в семейном быту.» «Комедия вывала многие отклики. При этом слово самодур неизменно привлекало внимание критиков.» «Термин самодурство ввел в литературный язык. . . Добролюбов» («Темное царство», 1859 г.)

«Имя существительное самодур вошло в русский литературный язык из живых народных говоров.» «Посредствующим звеном, через которое существительное самодур вошло в литературный язык, был язык художественной литературы, комедии А.Н. Островского. . . Употребляясь в языке художественной литературы, слово самодур приобрело новую смысловую наполненность и яркую экспрессивную окраску неодобрительности, презрительности.»

Слово народного языка, получившее права гражданства в литературном языке 60-х гг. под влиянием его употребления у А.Н. Островского («В чужом пиру похмелье», 1865 г.) и особенно после его публицистического истолкования в статье Добролюбова «Темное царство». У Добролюбова встречаются и производные самодурный, самодурничать, самодурство, самодурствовать. «После Добролюбова эти слова стали широко употребительными, особенно в публицистике. Добролюбов придал слову самодурство очень
широкий и далекий смысл, обобщающий различные проявления произвола и социального насилия в царской России.»

"В литературный язык самодур [из диалектов и просторечия] проникает только в середине прошлого века. В этом прежде всего заслуга великого русского драматурга А. Н. Островского."

"в «Опыте областного великорусского словаря» было отмечено самодур в несколько неожиданном значении — в Ирбитском уезде Пермской губернии так называли самовар. В 1915 году в Курской губернии записано выражение: «самодурна закис квас»" - в связи с чем "вопрос о происхождении слова самодур более сложен, чем это может показаться на первый взгляд"

«Глагол бастовать и забастовать были образованы на русской почве от заимствованного еще в XVIII в. итальянского basta. Их первоначальное употребление ограничивалось рамками карточной игры.» «Именно на
базе исходного значения начинают складываться различные расширительно-переносные употребления.» «Еще в 60–70-х гг. (XIX в.) глагол забастовать можно было употребить в общем смысле „прекратить работу“ (что и отмечено Далем).» «Позднее такое употребление терминологически ограничивается; глаголы бастовать, забастовать и их производные употребляются уже специально, когда речь идет о стачке рабочих (это и отмечалось впервые Я.К. Гротом в Словаре Академии, 1891).» «Такое особое значение сложилось не ранее двух последних десятилетий XIX в.» «В это же время появляются и новые производные: забастовщик и забастовщица.»

во второй половине XIX в. глагол "расширяет сферы употребления, начиная обозначать прекращение какого-либо действия или занятия в общем смысле"

"в 70—80-х годах, на которые приходятся первые шаги рабочего движения, наряду со словами стачечник, стачка, появляются такие слова, как стачкист, стачкизм"

Уже Даль в определении слова идет далее его соотнесения с глаголом стакнуться. Даль впервые указывает на общественно-политическое содержание слова. В этом значении слово употребляется с середины века

общественно-политическое значение слова "закрепилось в слове стачка в конце прошлого [XIX] века" и "находит свое окончательное оформление в пропагандистской литературе русских марксистов"

"Утверждение общественно-политического значения у слова стачка отражается и на его словообразовательной активности"

в конце XIX в. "расширяются границы использования этого термина; из сфер общественно-политической лексики оно переходит на страницы художественной литературы"

«Хлебников образовал. . . это слово, и он, кажется, впервые предъявил его» („Тризна“, 1914–1915). Тогда же слово летчик «самодельно» возникло в солдатской среде, оттеснив слово авиатор

При зарождении авиации для обозначения профессии на рубеже XIX-XX вв. преобладает слово авиатор; "Однако чужеземный, нерусский облик слова заставлял искать название более родное и близкое, к тому же такое, которое бы с предельной точностью выражало понятие 'летающий человек’, 'человек, который сделал полеты в небо своей профессией’. Так появляются слова летун и летчик, образованные от исконно русского глагола летать. Все три слова — авиатор, летчик, летун — довольно долго сосуществуют, обозначая одно и то же понятие (если не считать некоторых смысловых оттенков)"

"слово летчик на первых порах имело более узкое, специальное значение: оно служило названием военных авиаторов-профессионалов", но с 1910-х гг. "расширяет сферу употребления и начинает обозначать не только военных летчиков, но и авиаторов-спортсменов"

"Из французского языка анализируемое заимствование [каскет] вторично приходит в 60-е гг. XIX в. Оно устанавливает синонимические отношения со словом фуражка и выступает в сходной с последним суффиксальной форме" каскетка

"В 20-е годы XX в. происходит семантическая дифференциация синонимов. В отличие от слова фуражка, рассматриваемое заимствование ограничилось номинацией форменного головного убора. Вместе с тем наметилась и тенденция к переходу слова каскетка в разряд экзотизмов"

В.И. Даль фиксирует ударение на последнем слоге, но уже словарь 1909 года признаёт нормативным ударение на первом слоге

слово "специализирует значение слова фуражка и обозначает головной убор особого фасона, носимый сначала военными, а затем и гражданскими лицами"

"С 80-х годов прошлого [XIX] века слово кепи привлекается к номинации мужской мягкой шапочки с козырьком, без околыша"

«Изменяют свое значение и слова воровского жаргона при распространении в широкой среде, в особенности среди школьников. Эти слова утрачивают некоторые специфические особенности в значении, — особенности, связанные с преступным миром. Сравн., например, значение слова шкет, с каким оно употребляется теперь: «мальчик-оборванец», «мальчишка».