карачун
Руссов С.В. О происхождении двух простонародных слов: карачун, чур // Отечественные записки, 1828, ч. XXXIV, № 98, май , c. 474-480 ⓘ
Святки // Московские ведомости, 1838, № 7, с. 53-54; № 8, с. 61-63 ⓘ
Этимологии слов, связанных с праздником святок
с. 53-54, 62Лавровский П.А. Замечания об особенностях словообразования и значения слов в древнем русском языке // Известия Императорской Академии наук по Отделению русского языка и словесности. Т. II, вып. 9. СПб., 1853 , c. 273-291 ⓘ
Назиров Р.Г. Истоки сюжета «Кащеева смерть в яйце» // Фольклор народов РСФСР. Современное состояние фольклорных традиций и их взаимодействие. Вып. 16. Уфа: Издание Башкирского государственного университета, 1989 , c. 31-39
"Имя «Кащей» появляется в русских сказках только с XVIII в., до этого соответствующий персонаж назывался Карачун. Так он назван у М. Попова; в записях XIX—XX вв. встречаются имена Корачун, Корчун как синонимы Кащея. Карачун (корочун) —древнеславянское название зимнего солнцеворота и связанного с ним праздника , а также имя злого духа; в русском языке — смерть, гибель. Почему праздник зимнего солнцеворота и дух-губитель обозначались одним словом? Потому что 24 декабря открывает пору сильнейших морозов: у восточных славян, как в ряде других случаев (ср. масленицу), название календарного праздника превратилось в олицетворение зимы как смерти"
с. 36Золтан А. Древнерусское слово корочюнъ и русский фразеологизм карачун ему пришел // Грани слова. Сборник научных статей к 65-летию проф. В.М. Мокиенко. Под ред. М. Алексеенко, Х. Вальтера (отв. редактор), М. Дюринга, А. Шумейко. Москва, 2005 , c. 76-80
"Самой убедительной версией этимологии древнерусского корочюнъ, а также русского и белорусского карачун, способной объяснить все вышеуказанное богатство значений этих слов, нам представляется этимология, разработанная в применении к восточнославянскому материалу А.В. Десницкой [1978: 168-171], а в конечном итоге восходящая к Э. Чабею [Çabej 1961]. Согласно этой этимологии, славянское слово было заимствовано на Балканском полуострове из албанского языка, в котором известно существительное индоевропейского происхождения kёrcû, kёrcuni (гегское наречие), kёrcú, kёrcuri (тоскское наречие; основа kёrсún- < праалбанск. karcun-) ‘пень, чурбан’. Албанское слово было заимствовано южными славянами не только в конкретном значении (ср. серб.-хорв. диал. krасūn ‘задвижка, засов’, первоначально ‘толстое бревно, которым припирают дверь конюшни, хлева’, см. [Schutz 1966]), но также в связи с праздником зимнего солнцеворота, в обряд которого входит сжигание обрубка древесного ствола или пня (серб.-хорв. бадњак, болг. бъдник) и таким образом значение слова переносилось на праздник (‘пень’ > ‘сжигание пня в день зимнего солнцеворота’ > ‘зимний солнцеворот’)"
с. 77XI—XIV
Золтан А. Древнерусское слово корочюнъ и русский фразеологизм карачун ему пришел // Грани слова. Сборник научных статей к 65-летию проф. В.М. Мокиенко. Под ред. М. Алексеенко, Х. Вальтера (отв. редактор), М. Дюринга, А. Шумейко. Москва, 2005 , c. 76-80
"Древнерусское корочюнъ является довольно редким словом. В качестве имени нарицательного оно засвидетельствовано всего лишь один раз в Новгородской 1-й летописи за 1143 г."
с. 77