"Анализ источников позволяет выявить, что с распространением аскетического дискурса при сохранении базового значения «исповедующий священник» к духовнику постепенно начинают предъявляться требования, отсылающие к монашеской традиции духовного руководства. Трансформация горизонта ожиданий от духовника не столько отражает эмпирическую реальность, сколько становится своеобразным конструированием будущего. Она явным образом обладает спецификой, поскольку связана не с представлением о прогрессе, а с попыткой восстановить «первоначальную» и утраченную духовность в ответ на модернизацию и секуляризацию. Полученная в ходе исследования палитра смыслов позволяет объяснить неоднозначность употребления понятия «духовник» в современной практике Русской Православной Церкви."

«Народный термин тайга давно стал достоянием (научной) русской и мировой литературы.» «Еще основоположник русского почвоведения и учения о ландшафтах В.В. Докучаев, выделяя свои пять естественноисторических зон или поясов, на второе место. . . ставит таежную или лесную зону» (В.В. Докучаев. К учению о зонах природы. СПб, 1899)

Областное слово, еще локально толкуемое в печати 50–60-х гг. XIX в. («Тайгами называются сплошные леса в губерниях Томской и Енисейской»). В общий термин, приложимый к труднопроходимым хвойным лесам, расположенным на различных территориях, превращается во второй половине XIX в.

"Впервые «кальвария» мелькнула в русском языке в XVII веке, появившись в переводе текста середины XVI столетия. Под «кальварией» подразумевалась черепная коробка, черепной свод [Филин (ред.) 1980: 34], начальное же звено семантической эволюции разбираемого слова связано со смысловой моделью «голова, лоб, череп» → «вершина горы, выступ, голый склон и проч.»"

В XIX в. лексема стала встречаться чаще - "использовалась для обозначения географических объектов: как название «местечка» указана «Кальвария» в «Периодическом сочинении об успехах народного просвещения» [НарПросв 1809: 282], то же наблюдаем в юридических документах ... и «Географии» К. Арсеньева"

Замечания о неологизмах, вошедших в русский литературный язык в нач. XIX в.: сторонник, строй, люд, научный, проявление, деятель, даровитый, отчетливый, сдержанность, плоскогорье, представитель, паровоз, обусловливать, заподозрить, почин, влиятельный

"гусеница приобрела техническое значение много раньше, чем червяк. Уже на рубеже XIX–XX веков гусеницей начали называть части военных машин"

"история слова червяк включает в себя два относительно самостоятельных сюжета. Первый, так сказать, биологический: о том, каким увидело маленькую извивающуюся тварь бытовое и научное сознание эпохи. Второй — метафорический, с которым связали червяка религия, философия и литература"

совр. 'сахарный медосос': "наименование сахарная птица не упоминается в словарях XIX – нач. XX вв. и является очевидной калькой английского названия птицы [sugarbird]. Однако выбор калькирования как способа создания русского варианта названия в данном случае интересен сам по себе. И.А. Гончаров создает составную номинацию научного характера, состоящую из существительного, служащего родовым наименованием, и прилагательного, выполняющего функцию классификатора. Кроме того, впоследствии именно вариант, созданный автором «Фрегата», стал русскоязычным вариантом названия: наименование сахарная птица встречается во многих научных и научно-популярных источниках по биологии"

«Стремление создать научную терминологию на русском языке было характерным для всего научного творчества академика В.М. Севергина (1765–1826). Достаточно вспомнить, что ему принадлежат такие вошедшие в повседневный обиход слова как „окисление“, „кремнезем“, „окись“, „окисел“, „щелочь“, „известь“