«Использование Рыбниковым (с 1861 г.) олонецких слов сказитель, сказительница для наименования исполнителей былин явилось начальной точкой продвижения этих слов в литературный язык.» В разные периоды и в трудах различных исследователей сказитель конкурировало со словами сказатель, рапсод, старинщик, былинщик и др. «Вторая половина 30-х годов [XX в.] была периодом утверждения в литературном языке не только слов сказитель, сказительница, но и производных от них образований сказительство, сказительский.» «Вторая половина 30-х годов и последующие годы были и периодом заметного расширения семантики слова сказитель»: оно распространилось и на исполнителей других форм русского устного народного творчества — сказок, притчей, причитаний и пр. (что отмечается еще в словаре Даля), и на мастеров эпических произведений других народов

Областное слово, ставшее обычным в литературном употреблении с середины XIX в.

«Нередко говорилось, что облапошить „обставить“ восходит к франц. la poche „карман“; ср. empocher „прикарманить“. . . На самом деле глагол облапошить попал в разговорную литературную речь начала XIX в. из областных народных говоров.»

Отмеченное в областных словарях середины XIX в., «в литературных текстах оно [слово] появляется на рубеже XIX–XX вв. в произведениях, посвященных в основном описанию Сибири и Дальнего Востока.»

Нудный уже в древнюю пору было вытеснено синонимом нужный. «Современное литературно-разговорное слово нудный в значении „надоедливый, скучный“ вошло в язык русской реалистической литературы около середины XIX в. из южновеликорусских городов.»

«Распространение слова в литературной речи скорее всего относится к двум последним десятилетиям XIX в.»

В начале XX в. слова с корнем гомыр- и под. появились в ранних словарях тюремного жаргона, начиная с гамырка ‘водка’

"к 1916 г. слово гамыра получило некоторое распространение в сибирских диалектах в значении ‘денатурированный спирт’. Сдвиг ‘спирт’/‘водка’ → ‘денатурат’, видимо, связан с распространением потребления суррогатов алкоголя из-за запрета на продажу крепких напитков с 1914 г. в рамках антиалкогольной кампании"

Впервые отмечается в словаре Даля как пензенское. «Произведения конца XIX в., в которых нам удалось зафиксировать слово чащоба („в более ранних нам не встретилось слова чащоба“), принадлежит писателям, родившимся и выросшим в крае, включающем Тулу и Пензу.» «И произведения начала XX в., в которых встречается слово чащоба, принадлежит писателям из тех же краев.» «С течением времени „география“ слова чащоба, используемого в письменной речи, расширялась все более и более.» «На наш взгляд, оно с сороковых годов XX в. перестало быть областным.» «Важным фактором, содействовавшим проникновению слова чащоба в язык художественной литературы, была экспрессивная окрашенность, которой оно отличалось от нейтрального чаща. С этим различием связан
процесс дифференциации значений слов чащоба—чаща.»

Слово, по-видимому, вошло в русский литературный язык из северно-русского наречия. В XVIII — начале XIX в. имело профессиональное значение («мишура, разбитая в тонкие листочки»). Современное экспрессивное значение слова сложилось не ранее 30–40-х гг. XIX в.

Слово, пришедшее из областных говоров, в литературном языке второй половины XIX в. является уже достаточно обычным (Тургенев, Толстой, Слепцов, Полонский)

«Тургенев сделал общерусский звукоподражательный глагол шуршать достоянием языка художественной литературы.»